Бастрыкин Александр Иванович

О возможности возвращения в УПК РФ института установления объективной истины

Ныне действующий Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации воплотил передовые достижения современной уголовно-процессуальной науки, разработанные с учетом новых форм государственного правления, основанных на ценностях демократического правового государства, приоритете прав и свобод человека и гражданина.

К числу неоспоримых достоинств этого кодекса можно отнести: состязательность уголовного судопроизводства, строгое разграничение процессуальных функций и соответствующих полномочий, наделение стороны защиты правом собирания доказательств и возможностью активного участия в процессе доказывания, значительное расширение процессуальных гарантий обеспечения конституционных прав и свобод человека, особенно в сфере уголовно-процессуального принуждения.

Вместе с тем в стороне от внимания разработчиков остались некоторые традиционные институты уголовного судопроизводства, доказавшие свою ценность и эффективность на протяжении многих лет. В первую очередь, это относится к объективной истине, выступавшей в качестве цели уголовно-процессуального доказывания. Предполагалось, что только на основе истинных знаний об обстоятельствах преступления возможно справедливое осуждение виновного.

Основные доводы сторонников исключения объективной истины из уголовного процесса сводились к тому, что этот институт является пережитком марксистско-ленинской политической идеологии, что в уголовном процессе в отличие от научного познания объективная истина недостижима, а главное, что в условиях состязательной модели судопроизводства этот вид истины вообще становится не нужным, так как преобладающей в нем является так называемая юридическая истина.

Эти позиции представляются спорными.

Во-первых, объективная истина не имеет ничего общего с какой-либо политической идеологией. В российском уголовном процессе требование о ее установлении существовали еще задолго до зарождения марксистско-ленинской философии.

Объективная истина не относится к идеологии, а является базовой категорией научного познания, в том числе в господствующей в современной российской, да и мировой, науке методологии диалектического материализма, основным постулатом которого является тождество бытия и сознания. Из этого постулата выводится тезис о познаваемости объективной действительности. Возможность достижения истины материалистическая диалектикая ставит в зависимость от применения правильной, научно обоснованной методологии, то есть способов исследования. В целом в уголовно-процессуальном доказывании эти методологические условия обеспечивались за счет таких принципов, как полнота, всесторонность и объективность исследования всех обстоятельств, имеющих значение для дела в их системном единстве, а также ряда иных положений закона, носящих более частный характер, например, таких, как требование о необходимости устранения всех логических противоречий между доказательствами посредством собирания новых фактических данных, обосновывающих истинность одного или другого.

Идея же о невозможности достижения объективной истины относится к чуждому современной науке философскому течению, называемому агностицизмом. Крайнее проявление этого течения – скептицизм – основывается на отрицании всякого смысла в познании вследствие невозможности истинного знания.

Таким образом, современная методология науки исходит из того, что при условии правильного логического познания объективная истина может быть достигнута.

Кроме того, не вполне соответствует традициям российского уголовного судопроизводства и доктрина юридической истины, противопоставляющая этот вид истины объективной.

В состязательном процессе доктрина юридической истины заключается в том, что суд, оценивая позиции противоположных сторон, выбирает из них наиболее аргументированную и на ее основе выносит по делу итоговое решение, возводя тем самым ее в ранг истины. Суду в таком процессе отводится роль пассивного наблюдателя, который не должен проявлять какую-либо активность в собирании доказательств, так как это может лишить его беспристрастности и нейтралитета в споре, невольно поставив на сторону защиты либо обвинения. Он лишь способствует сторонам в реализации их прав и законных интересов и следит за порядком.

Исторические корни этой доктрины восходят к англо-американской модели уголовного процесса, тяготеющей к концепции так называемой чистой состязательности. Она во многом зиждется на таком критерии оценки доказательств, как "отсутствие разумного сомнения".

Американский процессуалист Сейф определяет разумное сомнение как сомнение, которое остается у разумного человека после тщательного рассмотрения всех доказательств.

Наиболее ярко идея разумного сомнения реализовывается в суде присяжных, где среднестатистический человек практически не должен был сомневаться в том, что представленные ему для оценки доказательства являются достаточными для вывода о виновности или невиновности подсудимого.

Принцип разумного сомнения делал ненужным требование об установлении объективной истины, заменив ее критерием разумной доказанности. На выходе такой процесс доказывания давал знания, предполагающие допущение высокой степени достоверности, а юридическая процедура приравнивала его к истине.

В отличие от этого романо-германская модель уголовно-процессуального доказывания, к которой традиционно тяготеет российское уголовное судопроизводство, основывается на приоритете достоверного (объективно истинного) знания о событии преступления.

Так, абзац 2 § 244 УПК ФРГ в качестве цели доказывания определяет именно такую – объективную истину. И лишь в случае невозможности ее достижения, как разъяснил Верховный Суд Германии, "... судья должен довольствоваться такой степенью вероятности, которую он достигает при возможном, исчерпывающем и добросовестном использовании имеющихся доказательств".

Общее требование об установлении объективной истины содержится и в ст. 310 УПК Франции.

Этот институт традиционно присутствовал и в российском уголовном процессе.

Упоминание о необходимости установления по делу объективной истины, а также ссылки на нее содержались еще в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года, а также в УПК РСФСР 1922 года.

Так, статья 613 Устава уголовного судопроизводства 1864 года, а также статья 257 УПК РСФСР 1922 года предписывали председательствующему в суде принимать меры и направлять ход дела к тому, чтобы была раскрыта истина. Однако наиболее последовательно и системно этот принцип был реализован в УПК РСФСР 1960 года, который установил полноту, объективность и всесторонность (методологические условия и одновременно процессуальная гарантия объективной истины) в качестве общеотраслевого принципа.

Для восполнения неизвестных обстоятельств дела допускалось установление их не только прямыми, но и косвенными доказательствами, которые в своей совокупности также приводили к истинному знанию.

Анализ разработанной отечественными учеными доктрины объективной истины, которая легла в основу этого кодекса, позволяет сделать вывод о том, что она не была оторвана от реальности.

Эта доктрина учитывала то обстоятельство, что уголовно-процессуальное исследование фактов преступного события объективно ограничено возможностями человеческого познания, опосредованным характером изучения преступления, которое является событием прошлого, свойствами следовой информации со временем видоизменяться и уничтожаться, а также многими иными факторами объективного и субъективного характера.

В связи с этим объективная истина определялась не как некое императивное требование, обуславливающее возможность принятия по делу итогового решения, а лишь как цель (идеальная модель результата), для достижения которой публично-правовые субъекты обязаны принять все меры и приложить все усилия.

И лишь в случае невозможности достижения этой цели после принятия исчерпывающего круга процессуальных мер итоговое решение по делу могло быть принято на основе различных юридических фикций, в первую очередь презумпции невиновности, согласно которой неустранимые сомнения в виновности толковались в пользу обвиняемого.

Непринятие всей совокупности мер, которые могли бы привести к объективной истине, рассматривалось как неполнота предварительного расследования или судебного разбирательства и являлось основанием для продолжения ее отыскания.

Таким образом, допускалась и формальная истина, однако она не подменяла объективную и тем более не противопоставлялась ей, а применялась как вспомогательное средство доказывания лишь в тех случаях, когда объективная истина оказывалась недостижимой.

Следует отметить, что объективная истина настолько прочно укоренилась в саму ткань российского уголовного судопроизводства, что даже новый УПК РФ 2002 года, несмотря на отсутствие прямого упоминания о ней, оказался неспособным решить задачу полного ее искоренения. Анализ этого кодифицированного акта позволяет сделать вывод о том, что он "насквозь пронизан" идеями объективной истины. По-другому и не могло быть, так как полное изъятие объективной истины потребовало бы коренного преобразования всей системы российского уголовного судопроизводства.

Так, в статье 6 УПК РФ в качестве одного из назначений уголовного судопроизводства определяется уголовное преследование и справедливое наказание виновных, а также ограждение от этих неблагоприятных последствий невиновных.

Реализация этого назначения невозможна без выяснения обстоятельств уголовного дела такими, какими они были в действительности, то есть установления по делу объективной истины.

Принятие итогового решения на основании недостоверных данных может привести к неправильной уголовно-правовой оценке деяния, осуждению невиновного или оправданию виновного.

Одним из критериев допустимости доказательства все еще остается достоверность, которая фактически также является одной из гарантий установления обстоятельств дела такими, какими они были в действительности.

К числу положений, фактически обеспечивающих объективную истину, также можно отнести: обязательность подтверждения обвинения совокупностью доказательств, недопустимость показаний, основанных на слухах, и запрет придания какому-либо доказательству заранее установленной силы. Все эти требования направлены на обеспечение полноты, объективности и всесторонности доказывания.

Кроме того, в отдельных положениях содержится прямое упоминание об этих принципах (ч. 4 ст. 152 и ч. 2 ст. 154 УПК РФ).

Недопустимость создания условий для отхода от объективной истины также принималось во внимание разработчиками российского института досудебного соглашения о сотрудничестве, который именно этим и отличается от американской сделки с правосудием.

Последняя предусматривает возможность заключения сделки и осуждения обвиняемого в отсутствие доказательств его причастности к преступлению, в том числе допустимость признания им своей вины взамен на исключение из обвинения отдельных эпизодов преступной деятельности или даже перевода подсудимого в статус свидетеля в случае совершения им преступления небольшой тяжести и дачи важных изобличающих показаний. То есть, американская модель уголовного судопроизводства (тяготеющая к исковой) предполагает возможность утверждения судом сделки на основе компромисса интересов сторон обвинения и защиты даже в ущерб истине.

Предметом же российского досудебного соглашения о сотрудничестве может быть только обязательство активно способствовать раскрытию и расследованию преступления посредством дачи правдивых показаний. Взамен обвиняемому гарантируется снисхождение при установлении наказания, но не изменение объема обвинения. Дача заведомо ложных показаний, даже выгодных стороне обвинения, является нарушением досудебного соглашения и влечет за собой его расторжение со всеми неблагоприятными правовыми последствиями.

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что определение объективной истины как цели уголовно-процессуального доказывания полностью соответствует современной научной методологии, а также зиждется на традиционной модели российского уголовного судопроизводства. Кроме того, требование поиска объективной истины является важной гарантией обеспечения справедливости правосудия, отправляемого в форме уголовного судопроизводства, а также конституционного права на него.

С учетом этого предлагается восстановить в российском уголовном судопроизводстве положения, определяющие объективную истину как цель доказывания, а также вытекающие из нее требования более частного характера об обеспечении полного, всестороннего и объективного предварительного расследования и судебного разбирательства. Кроме того, потребуется приведение в соответствие ряда действующих правовых институтов УПК РФ, в первую очередь, таких, как состязательность, уголовное преследование, возвращение уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, пересмотр судебного решения в порядке кассационного и апелляционного производства.

В свете проблемы совместимости категорий, представляется необходимым также рассмотреть вопрос о соотношении объективной истины и состязательности, так как в научной литературе можно встретить мнение о том, что эти явления исключают друг друга.

В основу правового принципа состязательности положен универсальный диалектический закон единства и борьбы противоположностей, который одновременно является и методом объективного познания. Именно логическое столкновение двух контртезисов (обвинительного и оправдательного) в состязательном процессе выступает в качестве движущей силы его развития. Борьба взаимоисключающих позиций сторон приводит к их диалектическому единству, которое выражается в итоговом решении по делу.

Таким образом, состязательность, будучи универсальным законом бытия и диалектическим методом познания, изначально не может противоречить объективной истине. Более того, при определенных условиях именно состязательность способна стать мощным средством отыскания объективной истины.

Однако в чистом виде состязательность не способна решить эту задачу. Она предполагает единство контртезисов не на основе истины, а на основе силы логической аргументации позиции одной из сторон, которая может и не соответствовать действительности. Именно такая позиция и возводится судом в ранг истины. Пассивность суда не позволяет ему принять меры к отысканию действительной истины.

В такой ситуации суд становится заложником противоборства сторон, утрачивает свою независимость в отправлении справедливого правосудия.

Недаром многие известные дореволюционные процессуалисты называли юридическую истину «правдой судоговорения» и отмечали, что подобный процесс, отводящий судье роль лица, лишь оценивающего доводы, представленные сторонами, чреват торжеством ловкого, но не правого, торжеством силы, но не истины.

Чистая состязательность не вполне соответствует российскому уголовному процессу еще и потому, что традиционно досудебное производство в нем тяготеет к розыскному, а не состязательному типу, вследствие чего слабой в процессуальном споре изначально оказывается сторона защиты.

Иными словами, ориентированность уголовного судопроизводства на объективную, а не формальную, истину требует и некоторой корректировки принципа состязательности в направлении отхода от ее чистой модели.

Как представляется, в решении данного вопроса важное значение имеет правильное определение роли суда как вершителя правосудия, в сознании которого и происходит диалектическая борьба, а затем и единство процессуальных противоположностей.

Традиционно в российском уголовном судопроизводстве суду отводилась активная роль в доказывании. В целях обеспечения полноты, объективности и всесторонности УПК РСФСР позволял председательствующему не только собирать доказательства и восполнять пробелы в доказательственной базе, но даже фактически возлагать на суд функцию уголовного преследования и продолжать производство по делу в условиях, когда государственный обвинитель отказывался от обвинения.

Однако в современных условиях состязательного процесса подобная активность суда, предполагающая подмену процессуальной функции разрешения дела функцией уголовного преследования, также недопустима.

С учетом строгого разграничения процессуальных функций активность суда по собиранию доказательств может считаться допустимой при следующих условиях.

1. Если она проявляется в целях установления обстоятельств, выяснение которых необходимо для полного, всестороннего и объективного судебного исследования, отыскания объективной истины и правильного разрешения уголовного дела.

2. Исследование невыясненного обстоятельства допустимо только в той мере, в какой это возможно в рамках судебного разбирательства. Суд не должен подменять собой предварительное расследование, например, если неполнота доказательственной базы является существенной.

3. Однако самое главное условие заключается в том, что при проявлении активности в процессе доказывания суд обязан сохранять объективность и беспристрастность, не вставая на какую-либо из сторон спора, а тем более не подменяя своей деятельностью функцию защиты или обвинения.

Именно при соблюдении названных условий принцип состязательности станет гарантией торжества истины, а не аргумента в уголовном судопроизводстве.

Комментарии
Комментариев: 35
Великанова Нелли Владимировна
13 Февраля 2020
21:46:36
Прекрасно написано. Я за.
Сорокин Олег Анатольевич
03 Октября 2019
14:57:24

Объективная истина - это то, как было на самом деле, во всех мелочах и подробностях. Человек обладает свойством думать, анализировать, предполагать, и в этом плане установить, как оно было на самом деле, проблематично. Вот совершаются противоправные действия, ни сотрудников полиции, ни прокуроров, ни судей там нет, а прохожие - это субъектив, кто-то это сказал, кто - то, кто-то где-то слышал, а кому-то вообще приснилось . Я думаю лучшим вариантом в установлении истины станет повсеместное применение средств фото и видео фиксации!

Власенко Алена Викторовна
10 Апреля 2019
17:46:01

Здравствуйте, Александр Иванович! Благодарим за возможность прямого обращения через Ваш блог. В 2014 году в Государственную Думу был внесен законопроект № 440058-6 “О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу”. В разработке концепции данного законопроекта принимал участие СК РФ. Действительно еще в 2012 году в интервью РГ Вы говорили о необходимости возвращения института установления объективной истины по уголовному делу в уголовный процесс Российской Федерации. Работа над законопроектом проводилась в Комитете Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству и могла бы, как нам кажется, проводится дальше, но 23.07.2018 законопроект был отозван субъектом права законодательной инициативы - депутатом ГД Ремезковым А.А. Нам бы хотелось узнать Вашу позицию по отзыву законопроекта и будет ли в дальнейшем СК РФ поддерживать идею введения института установления объективной истины по уголовному делу в уголовный процесс Российской Федерации?

Ответ председателя: Бастрыкин Александр Иванович

Уважаемая Алена Викторовна! Благодарю Вас за интерес, проявленный к институту объективной истины. В Следственном комитете России была проведена значительная работа по подготовке предложений в этот законопроект. Полностью поддерживаю идею о том, что конституционное право на справедливое правосудие не может быть реализовано без установления по делу объективной истины, то есть без всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела.  Безусловно, всегда будут и противники возвращения этого института в уголовное законодательство. Никакой справедливости без истины быть не может. Что касается отзыва депутатом А.А. Ремезковым законопроекта – следует обратиться к нему лично.