Интервью

18.01.2012

Радио "Русская служба новостей"

Самые громкие коррупционные преступления в России

Ю.БУДКИН: Владимир Анатольевич, год прошел после того, как Следственный комитет работает как самостоятельная структура. Уже можно сказать, что структура состоялась?

В.МАКАРОВ: Конечно, можно. Более того, наше становление проходило не только в этот год. Становление происходило с 2007 года, когда началась реформа следственных органов, сначала при прокуратуре РФ и, как кульминация – создание отдельного ведомства.

Ю.БУДКИН: А почему нельзя было работать Следственному комитету при прокуратуре по-прежнему? Есть какая-то сложность в функционировании?

В.МАКАРОВ: Сложности нет никакой функционирования, но раз процесс начался, он должен быть завершен.

Н.ГОНЧАРОВА: Когда Бастрыкин размещал поздравления для своих подчиненных, коллег в связи с этой годовщиной, он сказал, что когда разделены эти полномочия, завершился этот процесс, обеспечена дополнительная правовая обеспеченность граждан, гарантия. Как мы, граждане, можем почувствовать на себе напрямую выгоду от разделения ведомств?

В.МАКАРОВ: Эта идея о разделении, помимо руководства страны, давно нам высказывалась с международными организациями. Есть такая организация – группа государств против коррупции. Она давно вносила рекомендации нашей стране о разделении надзора и следствия. Мы прислушались к их мнению, но больше основывались на своей практике. Практика требовала того, чтобы надзор и следствие были в разных органах.

Н.ГОНЧАРОВА: Как я могу почувствовать как гражданка преференции от этого?

В.МАКАРОВ: Вы можете почувствовать в том, что раньше, приходя к прокурору и жалуясь на следователя, вы могли столкнуться с тем, что прокурор прикрывает своего следователя, были такие жалобы.

Ю.БУДКИН: То есть некая конкуренция ведомств. Давайте будем говорить прежде всего о преступлениях коррупционной направленности, ведь вы руководите этим отделом. В связи с первым юбилеев в одном из датских текстов нам сказали: только наши следователи могут призвать к ответу попавших на мздоимстве депутатов, судей, прокуроров, полицейских, следователей, адвокатов. Мы подчиняемся президенту, а это гарантирует, что следствию не смогут помешать. Это действительно только люди из Следственного комитета с этим могут бороться?

В.МАКАРОВ: В соответствии с распределением компетенций только следователи Следственного комитета РФ могут расследовать уголовные дела в отношении таких лиц, обладающих особым правовым статусом. Это депутаты, судьи, прокуроры, следователи. Только нам подведомственны эти преступления. Ни один следователь ни одного подразделения следственных органов не могут.

Н.ГОНЧАРОВА: Бастрыкин говорит, что уголовному преследованию за коррупционные преступления подвергнуто свыше 700 лиц, обладающих тем самым особым правовым статусом. А где можно ознакомиться с этим списком?

В.МАКАРОВ: Список отдельно не публикуется, это следственная информация. В наших выступлениях мы везде освещаем эти факты. Вот если брать с 2008 года, нами привлечено 3 тысячи таких лиц. Среди этих лиц 339 следователей ОВД и руководителей, 72 прокурора и помощника, депутатов, членов выборных органов местного самоуправления – порядка 2 тысяч.

Н.ГОНЧАРОВА: А какого уровня депутаты?

В.МАКАРОВ: Депутаты законодательных субъектов РФ и местных органов самоуправления. У нас есть факты и привлечения депутатов Госдумы.

Ю.БУДКИН: Но это все-таки штучные.

В.МАКАРОВ: Да. Но преодоление иммунитета таких лиц – весьма кропотливая и сложная работа, так как требует задействования всех полномочий наших и получения согласия той же Госдумы.

Н.ГОНЧАРОВА: А какой депутат Госдумы? Можете назвать фамилию?

В.МАКАРОВ: Один из последних – Егизарьян.

Н.ГОНЧАРОВА: Только его и слышали. Еще кто?

В.МАКАРОВ: Предыдущих - мы пытались привлечь Шейхутдинова – депутата Госдумы предыдущего созыва. Верховный суд дал нам заключение на наличие признаков состава преступления в его действиях, но Госдума так и не рассмотрела.

Н.ГОНЧАРОВА: Но сейчас он не депутат.

В.МАКАРОВ: Да, и дело будет в общем порядке расследовано.

Ю.БУДКИН: А губернаторы?

В.МАКАРОВ: Губернаторы не являются лицами особого правового статуса, но нами регулярно расследуются дела на тех высших должностных лиц субъектов РФ, которые совершили преступления, в том числе коррупционные. Одни из последних – это Дудка, бывший губернатор Тульской области, губернатор Иркутской области Тишанин, привлекаются за совершение преступлений коррупционной направленности.

Ю.БУДКИН: Всегда в этой связи рисуется такая картина: следователь приходит, а лицо, обладающее особенным правовым статусом, как кажется нам, говорит ему «да ты понимаешь, с кем ты разговариваешь?» Наверняка есть такие сложности, которые крыша. Следствие должно сталкиваться с особенными трудностями. Что это за трудности?

В.МАКАРОВ: То, что вы сказали – это использование административного ресурса. Это первая сложность. Иногда против нас организовываются целые пиар-кампании. Одна из последних – в Астраханской области привлекаются высокопоставленные лица, что мол следствие лоббирует определенные интересы.

Н.ГОНЧАРОВА: А кто ведет эти пиар-кампании?

В.МАКАРОВ: Мы предполагаем, что это наши противники, обвиняемые лица, которых мы привлекаем в качестве обвиняемых.

Ю.БУДКИН: Грубо говоря, представители региональной элиты могут организовывать пиар-кампанию против Следственного комитета?

В.МАКАРОВ: Следственных подразделений в субъекте. Факты такие были. Привлечение мэра Волгограда – была такая история.

Н.ГОНЧАРОВА: И к чему привела эта пиар-кампания?

В.МАКАРОВ: Здесь мы требуем от следователей жесткого соблюдения закона и не обращать внимания на эти пиар-кампании. Мы со стороны центрального аппарата всячески поддерживаем следователей.

Н.ГОНЧАРОВА: Пиар-кампании для того, чтобы сформировать общественное мнение?

В.МАКАРОВ: В том числе, конечно.

Н.ГОНЧАРОВА: А как это общественное мнение может повлиять на деятельность следователей?

В.МАКАРОВ: Те же судьи – тоже люди, на них также влияет общественное мнение.

Ю.БУДКИН: Сашка-221 пишет: «Привлечение – это когда погрозили пальцем и уволили. Кого казнили?» Про казнь не будем говорить, но Следственный комитет следит за тем, чем заканчиваются дела в суде, или это не входит в компетенцию Следственного комитета?

В.МАКАРОВ: Безусловно, результат нашей деятельности мы отслеживаем до конца. Это, во-первых, позволяет отследить брак в нашей работе, во-вторых, смотреть за результатами нашей деятельности. Если люди осуждаются к небольшим срокам, это не влечет профилактического эффекта, мы вносим свои предложения, может, изменение законодательства, но мы отслеживаем все дела до приговора.

Ю.БУДКИН: 711-й: «Следственный комитет рассматривает сигналы о руководителях федеральных ведомств? И как могут выглядеть такие сигналы?»

В.МАКАРОВ: Мы рассматриваем любые сигналы о совершении преступления, от кого бы они ни исходили и в отношении кого бы они ни сообщались.

Ю.БУДКИН: В какой форме эти сигналы должны быть?

В.МАКАРОВ: В любой.

Ю.БУДКИН: Если человек написал что-то в блоге в Интернете.

В.МАКАРОВ: Следственный комитет – наверное, самое открытое ведомство в плане изучения информации. Мы можем руководствоваться любой информацией, в которой содержатся достаточные данные о совершенном преступление. Это может быть и в блоге, и в газете.

Н.ГОНЧАРОВА: А если недостаточные?

В.МАКАРОВ: Тогда можно будет оговорить любого человека. Если он знает, пусть сообщит. Нам нет необходимости получать все сведения, чтобы направить уже дело в суд. Нам необходимы хотя бы крупицы сведений, чтобы начать расследование.

Н.ГОНЧАРОВА: Информационный повод – это недостаточное основание для того, чтобы началось следствие?

В.МАКАРОВ: Достаточное, но сведений должно быть достаточно, чтобы начать расследование или проверку процессуальную. Это же связано с нарушением прав людей, чтобы необоснованно не привлечь в качестве обвиняемого.

Н.ГОНЧАРОВА: Сегодня появилась статья в «Ведомостях» о том, что супруга губернатора Приморского края Сергея Дарькина, актриса драмтеатра, оказалась совладельцем крупного рыбопромышленного предприятия. Брат приморского губернатора – вице-президент одного из банков. В таких сведениях может содержаться та самая крупица, которая приведет к расследованию?

В.МАКАРОВ: В любой информации может содержаться крупица, но она должна быть достаточной для использования своих полномочий. В данном случае для следствия этой информации недостаточно, но для других контролирующих органов она может быть достаточна, чтобы начать какую-либо проверку. У нас сейчас есть контроль за доходами. Президент уже высказался с инициативой о контроле за расходами.

Ю.БУДКИН: Еще речь идет о конфликте интересов.

В.МАКАРОВ: Да, но это не наша компетенция, но компетенция других органов. И вот за эту ниточку должны тянуть другие органы.

Н.ГОНЧАРОВА: В данном случае каких органов?

В.МАКАРОВ: Пока мне сложно сказать. Доходы, насколько мне известно, контролируют налоговые подразделения.

Ю.БУДКИН: Это был пример из Приморского края, но всем кажется, что коррупция преобладает именно в Москве. Здесь самые крупные суммы, большие деньги. Это действительно так?

В.МАКАРОВ: Если в числовом выражении, безусловно, здесь наиболее крупные уголовные дела расследуются по наиболее крупным взяткам. Если сравнивать с численностью населения, брать особенности Москвы как финансового центра, то нет особого преобладания Москвы над другими субъектами.

Ю.БУДКИН: Можно говорить, что в относительном смысле коррупция примерно одинаковая.

В.МАКАРОВ: Примерно одинакова.

Ю.БУДКИН: Нельзя сказать, что есть какой-то особо коррупционный регион?

В.МАКАРОВ: Такого региона я не выделю.

Ю.БУДКИН: Последнее самое громкое дело, вчерашние новости – задержание Максима Каганского. Полицейские чиновники, которые причастны к преступной деятельности группы, следователь ГУ МВД Москвы Дмитриева задержана. Следователи работают. Это ваши следователи?

В.МАКАРОВ: Нет, это следователи органов внутренних дел ГУВД Москвы.

Ю.БУДКИН: Здесь важно понять, почему не ваши следователи этим занимаются?

В.МАКАРОВ: Расследуют дело в отношении этого следователя наши следователи, но это не наш следователь.

Н.ГОНЧАРОВА: А под следствием другие следователи. Понятно. А не возникает цеховой конкуренции, ненависти?

В.МАКАРОВ: Нет. Более того, могу сказать, что лично я воспринимаю даже тех лиц, которые в наших органах, попавшихся наших следователей на взятках как личных врагов. Это предатели, которые позорят всю нашу профессию. Никакой корпоративной солидарности быть не может.

Ю.БУДКИН: Следственный комитет расследует дело следователя Дмитриевой. Полицейские должны задержать бывшего полицейского для того, чтобы передать вам. Вот здесь не возникает конфликта интересов?

В.МАКАРОВ: Пока таких фактов не было. Мы следим за тем, чтобы подразделения были конкурирующие и другие. В МВД много подразделений, которые не имеют взаимосвязи между собой, они занимаются разными направлениями. Каганский давно работал в ОВД.

Ю.БУДКИН: Сергей спрашивает через «Русновости.ру»: «Есть ли какие-то особенности в расследовании дел на Северном Кавказе? Туда обязательно отправляются московские следователи или работают местные, прежде всего?»

В.МАКАРОВ: Прежде всего, работают местные.

Ю.БУДКИН: В этом смысле Кавказ ничем не отличается от других субъектов Федерации?

В.МАКАРОВ: Кавказ отличается, безусловно. Там ситуация довольно сложная, особенно на Северном Кавказе. Расследуют следователи местных подразделений. В случае выявления особого случая, сложностей, то можем передать в центральный аппарат.

Ю.БУДКИН: Те или иные СМИ в виде заголовков даже приносят новости – миллиарды украли. Удается какие-то деньги, украденные из бюджета, вернуть?

В.МАКАРОВ: Безусловно, удается. Только в этом году мы возместили порядка 5 миллиардов рублей.

Н.ГОНЧАРОВА: Каким образом?

В.МАКАРОВ: Арестовывается имущество, конфисковывается имущество. У нас есть статья о конфискации, другое дело, что она немножко ужата, мы можем конфисковать не все имущество. В некоторых случаях у нас руки связаны, мы ждем иногда предъявления исков прокурорами.

Н.ГОНЧАРОВА: 438-й, видимо, пошутил: «А с Генпрокуратурой СКР дружит?»

В.МАКАРОВ: Мы с прокурорами делаем одно дело.

Ю.БУДКИН: Слушатели, как и журналисты, неоднократно сталкивались с тем, что, по сути, пикировка получается между Генпрокуратурой и Следственным комитетом. Эта пикировка попадает на страницы газет, в прессу. Она никак не сказывается на связях рядовых работников?

В.МАКАРОВ: Не сказывается. Я и почти все сотрудники моего отдела – это бывшие сотрудники прокуратуры. Личной неприязни быть не может, а подогрев информации в СМИ – это дело легкое.

Н.ГОНЧАРОВА: Но кто подогревает эту информацию, когда заявления делаются на самом высоком уровне – Бастрыкин, Чайка.

В.МАКАРОВ: Здесь главное – не перепутать здоровую конкуренцию ведомств. Здесь даже нельзя говорить «конкуренцию», а реализацию полномочий надзорного органа – Генпрокуратуры – по отношении к надзираемому органу, где мы оспариваем решение прокурора, есть такая процедура, законом предусмотрена, и конфликты какие-то, как вы говорите.

Н.ГОНЧАРОВА: Про панов и хлопцев на ум приходит сравнение.

Ю.БУДКИН: Егор пишет: «Но у вашей структуры нет собственной оперативной службы, и вы не можете тогда работать эффективно. Вы будете иметь такое оперативное обеспечение информацией и мероприятиями, насколько это будет нужно тем, кому эти подразделения подчиняются, то есть что найдут, то вам и передадут, покуда у вас нет собственных оперативников». Это проблема?

В.МАКАРОВ: Я думаю, это небольшая проблема. Мы выступали с инициативой передачи нам части оперативных полномочий. Мы полагаем, что каждое ведомство должно заниматься своим вопросом, все сосредоточить в себе невозможно. Есть оперативные подразделения в МВД, ФСБ. Они должны выявлять преступления и представлять нам материалы, как и любой гражданин может направить нам сообщение о преступлении, и мы его примем. Дальше мы включаемся в работу.

Н.ГОНЧАРОВА: Сергей спрашивает: «Не чувствуют ли себя представители Следственного комитета опричниками в хорошем смысле слова, неприкасаемые бойцы, несущие закон в стране?»

Ю.БУДКИН: Вы же говорили о том, что подчиняетесь президенту.

В.МАКАРОВ: Подчиняемся президенту, как и ряд ведомств. Неприкасаемыми себя не чувствуем. За 3 года нами привлечено порядка 60 следователей и руководителей за совершение преступлений коррупционной направленности.

Ю.БУДКИН: Но кто может вас контролировать?

В.МАКАРОВ: Надзирать за нами может генпрокурор, за соблюдение закона при осуществлении предварительного расследования. Президент может давать любые указания и реализовывать свои полномочия.

Ю.БУДКИН: 267-й уверен, что ваши структуры не хотят возбуждать и расследовать дела по игорному бизнесу, и утверждает, что для вас важны только убийства и сотрудники полиции. Действительно, не расследуются дела по игорному бизнесу?

В.МАКАРОВ: Странный вопрос. Только мы и начали расследование этих дел. Благодаря тем решениям, которые были приняты, в том числе в отношении бывших сотрудников прокуратуры высокопоставленных, этот вопрос был поднят.

Н.ГОНЧАРОВА: Напомним, что инициатором расследования этого преступления был именно Следственный комитет России.

Ю.БУДКИН: Кстати, господин Игнатенко сейчас где-то в Польше. Совсем скоро мы ожидаем его на территории России.

Н.ГОНЧАРОВА: Когда совсем скоро?

В.МАКАРОВ: Это зависит от органов, осуществляющих выдачу с польской стороны.

Н.ГОНЧАРОВА: В чем сейчас заминка?

В.МАКАРОВ: Это судебное рассмотрение. Судья должен оценить достаточность данных, что его преследуют не по политическим мотивам.

Н.ГОНЧАРОВА: Почему до сих пор не рассмотрели? Недостаточно данных?

В.МАКАРОВ: Я думаю, это к польскому судье.

Ю.БУДКИН: Взаимодействие со специальными подразделениями других стран, в данном случае Польша поработала по вашему, очевидно, запросу. Это только Польша так активно работает? До этого он скрывался на территории другой страны. Вы уже понимаете, что на этом направлении лучше можно сотрудничать, на этом направлении хуже? Например, страны Балтии, возможно, не так эффективно работают, как Польша или Германия. Есть какие-то такие наработки?

В.МАКАРОВ: Есть международные принципы взаимности оказания помощи. Мы не можем заставить другую страну работать эффективней на нас. Это противоречит правилам суверенитета. Если они нам не оказывают помощь, то и мы не будем оказывать. Например, в нашей практике сталкиваемся со сложностями в Великобритании, особенно по серьезным делам.

Ю.БУДКИН: Только Великобритания?

В.МАКАРОВ: Есть еще ряд стран, но в основном все идут на контакт, потому что они заинтересованы в обратном исполнении поручений.

Ю.БУДКИН: А часто это обратное исполнение поручений?

В.МАКАРОВ: Конечно. Довольно много.

Ю.БУДКИН: Очень много вопросов по поводу дела «Мерседеса» или дела «Даймлера». Александр 342-й об этом спрашивает, 544-й. В каком состоянии это дело сейчас?

В.МАКАРОВ: Расследуется, есть обвиняемые. Более подробно рано еще говорить, но активно расследуется.

Ю.БУДКИН: Когда следователи говорят «более подробно еще рано говорить», журналисты вынуждены задавать вопрос: а когда будет можно?

В.МАКАРОВ: Я думаю, скажем.

Ю.БУДКИН: 788-107-0 – телефон прямого эфира. SMS: +7-925-101-107-0. Сайт «Русновости.ру».

Н.ГОНЧАРОВА: 59-й пишет: «Мне 42 года, пенсионер правоохранительных органов. Могу ли я работать следователем СКР или уже поздно? Говорят, после милиции уже никуда не берут, тем более в СКР».

В.МАКАРОВ: Это только говорят. Порядочных людей мы всегда ждем.

Н.ГОНЧАРОВА: Куда обратиться нашему слушателю?

В.МАКАРОВ: В управление кадров подразделения в субъекте. У нас нет ограничений по возрасту, кроме как установленных в законе. Если 42 года, то вполне можно.

Ю.БУДКИН: С нами Владимир Макаров, руководитель отдела по контролю за расследованием преступлений коррупционной направленности СКР. Когда вы говорили о существовании конфискации, вы упомянули, что там есть проблемы. А что за проблемы? Не все можно конфисковать?

В.МАКАРОВ: Да, не все и не во всех случаях. Я давно выступал, чтобы конфискация была в качестве дополнительного наказания в Уголовном кодексе. Сейчас она внесена в иные меры.

Ю.БУДКИН: А что это изменит?

В.МАКАРОВ: Что она будет применяться не в строго определенных случаях, у нас порядка 20 статей перечислено, по которым можно применить конфискацию. Там нет всех остальных.

Н.ГОНЧАРОВА: Какие есть основания для конфискации?

В.МАКАРОВ: Это должно быть предметом преступления, должно быть получено в результате совершения преступления, это все связано с совершенным преступлением. Мы полагаем, что вообще по всем корыстным преступлениям необходимо преступника лишить смысла его действий, выгодности его действий. Должно быть все. Останется тумбочка, стол, стул. Пусть даже заработал он себе на это, но это все должно быть изъято.

Н.ГОНЧАРОВА: Конфискация имущества преступника или все-таки членов его семьи в том числе?

В.МАКАРОВ: Если он живет в семье, значит, и членов семьи.

Ю.БУДКИН: Говорят, что это главная проблема, потому что, как только вы докажете, что человек – преступник, выяснится, что лично у него ничего нет.

В.МАКАРОВ: Поэтому указываем, что находящееся в пользовании. У нас есть последние дела, когда обвиняемый человек ездил на «Порше-Кайен», который ему никогда не принадлежал, но мы знаем, что он его приобрел и ездил всегда по доверенности.

Н.ГОНЧАРОВА: А как вы доказали, что именно он его купил?

В.МАКАРОВ: Он был в салоне, он его приобретал, он его смотрел, он заплатил деньги физически.

Н.ГОНЧАРОВА: И вы все это доказывали, что он приезжал выбирать?

В.МАКАРОВ: Да. Когда устанавливаются обстоятельства происшествия, отрабатывается все.

Н.ГОНЧАРОВА: То есть у вас есть сведения, которые поступили от продавцов магазина?

В.МАКАРОВ: Да.

Н.ГОНЧАРОВА: И удалось?

В.МАКАРОВ: Мы не можем конфисковать, пока это не его.

Ю.БУДКИН: Следственный комитет выступает с такой инициативой. Кто выступает против?

В.МАКАРОВ: Мы вносим инициативы через администрацию президента, через Госдуму, через генпрокурора.

Ю.БУДКИН: И по всем направлениям успеха пока нет?

В.МАКАРОВ: Пока закона не видите, значит, пока нет.

Н.ГОНЧАРОВА: Мы обсуждали задержание Максима Каганского? Это ваше ведомство вело расследование?

В.МАКАРОВ: Безусловно.

Н.ГОНЧАРОВА: Интересны все эти детали следствия. Например, как Каганского задержали в Новосибирске на съемной квартире, где он проживал, что друзья Каганского решили сделать ему новогодний подарок, отправив бутылку коньяка, а следователи проследили эту передачу, установив, таким образом, местонахождение Каганского. Вы рассказывали во время новостей по поводу «Майбаха». Можно сейчас для слушателей это повторить?

В.МАКАРОВ: Я приводил примеры, что у лиц среднего звена иногда возникает чувство вседозволенности и безнаказанности. Порой они себя ведут так нахально и хамски, как не ведут себя даже организаторы.

Н.ГОНЧАРОВА: Откуда это?

В.МАКАРОВ: Чувство безнаказанности – страшная вещь. Она провоцирует.

Н.ГОНЧАРОВА: Тогда почему возникает это чувство безнаказанности?

В.МАКАРОВ: Потому что долгое время совершали преступления, которые оставались безнаказанные.

Н.ГОНЧАРОВА: А почему они были безнаказанные? Ездит милиционер.

В.МАКАРОВ: Он бывший.

Н.ГОНЧАРОВА: Хорошо. На дорогущем автомобиле. Или директора школ. Мы помним, несколько месяцев назад, какие особняки в Подмосковье с бассейнами.

Ю.БУДКИН: По идее, ваша деятельность должна привести к тому, что люди должны бояться сесть на дорогую машину, получив деньги нечестным путем, построить себе вот такой особняк. Дорогую машину еще можно как-то скрыть, но то, что ты живешь в 3-этажном особняке с бассейном, скрыть невозможно. И Следственный комитет, по идее, должен знать, что у человека есть несоответствие между доходами и расходами.

В.МАКАРОВ: Вы немножко путаете. Следственный комитет не ведет проверку расходов и доходов.

Н.ГОНЧАРОВА: Какого-то звена не хватает.

Ю.БУДКИН: Налоговый инспектор должен понять, что какое-то несоответствие.

Н.ГОНЧАРОВА: Следственный комитет тоже видит, что какое-то несоответствие, но ему должен поступить соответствующий сигнал, а откуда, тоже непонятно.

В.МАКАРОВ: От любого ведомства, от любого человека. Даже если родитель ребенка, который учился в школе, мог прийти в Следственный комитет и сказать «директор с нас собирает деньги, а сам живет в трехэтажном особняке».

Н.ГОНЧАРОВА: А если родитель скажет «директор нашей школы живет в трехэтажном особняке», вы же скажете, что не хватает той самой крупицы.

В.МАКАРОВ: Да, крупицы не хватает, потому что проживание в трехэтажном особняке не является преступлением.

Ю.БУДКИН: А вот собирать деньги с родителей – это уже преступление.

Н.ГОНЧАРОВА: Но иногда собираются деньги на вполне законных основаниях.

В.МАКАРОВ: Очень мало этих законных оснований. Там очень много было нарушений выявлено.

Ю.БУДКИН: 579-й спрашивает: «Как попасть в Следственный комитет с жалобой на районного следователя?»

В.МАКАРОВ: В любое время можно обратиться в Интернет-приемную. Есть телефон доверия в любое время дня и ночи. В любой рабочий день можно прийти в приемную Следственного комитета РФ на Набережной Академика Туполева, и он будет гарантированно принят сотрудником центрального аппарата.

Ю.БУДКИН: Игорь интересуется, как сложилась судьба бутылки того самого элитного коньяка, благодаря которому Каганского задержали. Неизвестно.

Н.ГОНЧАРОВА: 74-й спрашивает: «Ленинский проспект – это коррупция?» ДТП с участием одного из руководителей ЛУКОЙЛа.

В.МАКАРОВ: Самое ДТП не является коррупционным преступлением.

Н.ГОНЧАРОВА: 60-й: «По-вашему, милиционер должен кататься на «Запорожце?» Сейчас уже нет такой машины, но когда даже бывший милиционер ездит на «Майбахе», у меня это вызывает вопросы.

Ю.БУДКИН: 599-й: «Оперативной службы не хватает в подчинении Следственного комитета». Вы тоже задавали такой вопрос. Вы ставили вопрос перед президентом?

В.МАКАРОВ: Перед президентом, перед генпрокурором, выходили с инициативой, но мы не хотели всеобъемлющего оперативного сопровождения. Нам не хватило в строго определенных целях, в том числе нашего оперативного сопровождения ряда наших дел в отношении тех же наших сотрудников.

Н.ГОНЧАРОВА: Сергей спрашивает: «Почему Следственному комитету не сделать телепрограмму, где бы вы доступно рассказывали о текущих или расследуемых делах?»

В.МАКАРОВ: Есть такое понятие «тайна следствия». Если мы будем тиражировать наши дела, то это будет нарушать права других граждан, которые впоследствии могут быть реабилитированы, а в глазах широкой публики он будет уже как обвиняемый. Довольно опасно такую передачу создавать.

Ю.БУДКИН: Сергей: «По делу Егора Свиридова следователи Головинской прокуратуры допустили преступную халатность, по сути, спровоцировав Манежную». Это дело расследовали в Следственном комитете?

В.МАКАРОВ: Да, это дело расследовал Следственный комитет, и дело было возбуждено в отношении следователей.

Ю.БУДКИН: Как наказали следователей? Сергей пишет, что это формальное наказание.

В.МАКАРОВ: Я вам не скажу, потому что это не коррупционный вопрос и мной он не контролировался. Но расследовалось, и мы этому внимание уделяем.

Ю.БУДКИН: Но очень часто мы сталкиваемся с ситуацией, когда за одно и то же преступление люди получают радикально разные наказания. За серьезные преступления наказание часто кажется слишком мягким. Вы как человек, который занимается следствием, ведь тоже наверняка пытаетесь анализировать эту ситуацию. Есть ответ?

В.МАКАРОВ: Мы постоянно анализируем систему наказания, потому что мы в этом заинтересованы, возвращаясь к вопросу о воспитательном эффекте нашей деятельности. Если мы будем расследовать десятки тысяч уголовных дел, и они будут превращаться в пшик, тогда наша деятельность неэффективна, поэтому мы смотрим, к каким эффектам приводит, и видим, что иногда разные наказания, но мы не имеем права вмешиваться в судебную деятельность. Только судья определяет меру наказания.

Н.ГОНЧАРОВА: «Какой скромный, но уверенный голос у представителя Следственного комитета России. Класс!» - пишет 21-й.

Ю.БУДКИН: Вы можете сказать, что есть темы, запретные для следователей?

В.МАКАРОВ: В рамках закона нет такой темы.

Ю.БУДКИН: 235-й: «А было такое, чтобы кто-нибудь сам на себя заявил?»

В.МАКАРОВ: Унтер-офицерская вдова, вы имеете в виду?

Ю.БУДКИН: Сергей продолжает тему программы на телевидении: «Она не обязательно должна раскрывать какие-то секреты, она могла бы вернуть доверие к структурам власти». Реальные, уже расследование дела. Почему нет?

Н.ГОНЧАРОВА: Даже телевизионщики шутят, что есть у нас «Маркин ТВ», это заявления официального представителя СКР. Не хватает этого, видимо.

В.МАКАРОВ: Я только за, чтобы мы пропагандировали свою деятельность уже по состоявшимся уголовным делам. Более того, тот же Владимир Иванович Маркин пропагандирует это, активно освещая нашу деятельность. Если СМИ помогут создать нам такую передачу, мы только за.

Н.ГОНЧАРОВА: Тот формат программы, который мы сейчас сделали, когда вы напрямую отвечаете на вопросы слушателей, это очень интересно.

Ю.БУДКИН: 788-107-0. Добрый день.

ЗВОНОК СЛУШАТЕЛЯ: Николай. А почему игорным бизнесом занималась ФСБ, а не МВД?

Ю.БУДКИН: Очень часто говорят о том, что многие громкие дела, сложные дела начинают расследовать люди из ФСБ. Это не говорит о том, что машина как-то проворачивается?

В.МАКАРОВ: Я не буду грешить на оперативных сотрудников ФСБ и МВД. У нас достаточно много громких и серьезных дел, которые мы расследуем по материалам, представленных МВД и ФСБ. А то, что есть люди, которые перепутали немножко, куда пришли, пришли торговать должность, они есть во всех ведомствах. Ведомство уже должно само избавляться от таких.

Ю.БУДКИН: Добрый день.

ЗВОНОК СЛУШАТЕЛЯ: Рафаиль, Москва. Почему зачастую бывает ситуация, что громогласно, с барабанным боем, знаменами, заявлениями начинается какая-нибудь тема, я писал вам сообщение, что ректор 2-го меда Володин (неразборчиво) записал список абитуриентов, и Маркин выступал, он не сходил с экрана, что уголовное дело, проверка, мы выведем на чистую воду, проверим прошлые года, проверим другие вузы. Ректора сняли. А закончилось тем, что хотя бы кто-то выступил и сказал, что не доказали мы что-то. Какая-то тишина. Он продолжает трудиться, заведующий кафедрой, награждается какой-то международной премией.

Ю.БУДКИН: Но ректора все-таки сняли. Когда очень громко начинается и так заканчивается.

В.МАКАРОВ: Здесь надо понять, что работа следователей – не только то, что в кино показывают, где всегда интересно, там очень много рутины, бумажной работы и проведения сложных экспертиз. Документальную и бухгалтерскую экспертизу можно проводить годами. Что, мы будем целый год говорить, что мы проводим экспертизу?

Ю.БУДКИН: Спасибо. Владимир Макаров – руководитель отдела по контролю за расследованием преступлений коррупционной направленности СКР – был в прямом эфире.